Искусство Джезуальдо, как бы оно ни было индивидуально, прочно связано со своим временем. Оно мыслимо лишь после эпохи Ренессанса. Сила чувства, страсти, свобода их воплощения, смелое проявление личности в творениях — его ренессансные черты. Крайности индивидуализма, господствующая образность смер­тельной скорби, разочарования, увядания, отчаяния, томной ме­ланхолии — приметы наступившего иного времени. В этом полном погружении в себя, в свою истерзанную душу, в этой жажде «сладостной смерти» есть уже нечто болезненное, ущербное. И хотя Джезуальдо во многом предсказал наиболее трагические образы и ситуации в операх XVII века (у Монтеверди и других крупнейших композиторов), художники следующих поколений не восприняли у него этой исключительности, этого пессимизма.

При жизни Джезуальдо итальянский мадригал, продолжая существование в «классическом» виде, уже одновременно пере­рождался в новые, лирические или драматические разновидности жанра. К концу XVI века, усилиями Джулио Каччини, Лудзаско Лудзаски и, возможно, Клаудио Монтеверди, в Италии уже созда­вались мадригалы для одного голоса с сопровождением инструмента или инструментов.

223

С одной стороны, в исполнительской практике стали известны случаи переложения многоголосных мадригалов для одного голо­са с сопровождением, причем выдающийся певец или талантли­вая певица особо выделяли верхний голос, украшали его пассажа­ми и фиоритурами по своим виртурзным возможностям. Это происходило, например — как известно из сообщений современ­ников, — на придворных праздничных спектаклях и концертах во Флоренции, где выступала прекрасная певица Виттория Аркилеи и певец-композитор Джулио Каччини. Такое «превращение» вокального многоголосного произведения в новый вид музыкаль­ной лирики было вполне естественным в ту пору, когда мадри­гал все более индивидуализировался и часто становился выра­жением сугубо личных чувств, как это было у Джезуальдо.

С другой стороны, интерес к сольному пению с инструменталь­ным сопровождением был отнюдь не новым в среде просвещенных любителей музыки. В период высокого подъема полифонического искусства в определенных кругах общества предпочтение все же отдавалось сольному пению. На вопрос «какая музыка лучше всего?» Бальдассаре Кастильоне отвечал устами некоего мессера Федерико: «Прекрасной музыкой [...] кажется мне та, которая поется с листа уверенно и с хорошей манерой; но еще лучше пение под виолу, ибо в музыке соло, пожалуй, заключается прелесть; красивая мелодия и манера игры замечаются и слу­шаются с гораздо большим вниманием, ибо уши заняты лишь одним голосом; при этом легче примечается каждая малейшая ошибка, чего нет при пении совместном, где один помогает друго­му. Но приятнее всего мне кажется пение под виолу для декла­мации; это придает столько изящества и силы впечатления словам, что просто удивительно!» ³⁵ С тех пор как это было напи­сано во втором десятилетии XVI века, в Италии (да и в других странах) очень широкое распространение получило пение под лютню. Композиторам-лютнистам, превосходным исполнителям на своем инструменте, принадлежит множество вокальных произве­дений с сопровождением лютни — частью на уже существовавшие в быту мелодии, частью же полностью созданные ими.