235

Джованни Пьерлуиджи да Палестрина

Палестрина должен быть назван первым среди тех, кто завер­шает в своем творчестве целую эпоху музыкального искусства. Он наиболее органично связан с коренными традициями поли­фонии строгого стиля, менее других современников склонен отхо­дить от склада a cappella в сторону каких бы то ни было новых приемов письма или новых форм. Казалось бы, трудно представить развитие творческих принципов нидерландской полифонической школы, исключив из этого процесса высокое искусство Палестри­ны. Между тем Палестрина — итальянский художник, более того — крупнейший художник итальянского Возрождения, лишь достигший зрелости в период контрреформации (что и обусловило главные отличия его творческой позиции). До Палестрины итальянское музыкальное искусство эпохи Ренессанса не вы­двинуло мастеров подобного масштаба — хотя очень крупные его представители хорошо известны в XVI веке. На примерах итальянских мадригалистов, старших современников Палестри­ны, мы уже убедились в том, что они отнюдь не прошли мимо опыта нидерландской школы, а некоторые из них открыто призна­вали Вилларта своим учителем. В Риме, где главным образом складывался и всю жизнь действовал Палестрина, традиции нидерландской школы издавна особенно упрочились, поскольку здесь работали один за другим ее выдающиеся мастера. Па­лестрина не был эпигоном. Он никогда не копировал нидер­ландцев, но свободно владел мастерством полифонии строгого стиля и, следовательно, тоже не миновал их опыта, их бесспор­ных достижений. Не забудем, что, начиная от Дюфаи и кончая Жоскеном (не говоря уж о множестве менее значительных фигур), нидерландская школа была очень многим обязана плодотворным воздействиям итальянского искусства, в том числе его «малых», бытовых форм. Близость Жоскена порой к складу лауды или фроттолы находит аналогии в подобной же близости стиля Палестрины к особенностям итальянских бытовых вокаль­ных форм. Связь Палестрины с традициями нидерландской школы потому и смогла стать естественной, органичной, что он, в Италии, был прирожденным полифонистом, а поли­фоническое искусство нидерландцев в свою очередь впитало, кроме всего прочего, и живые итальянские истоки.