Так, несомненно, завершилось многозначительное, долгое и ши­рокое развитие полифонии строгого стиля, которая пришла к со­вершенству, повлияла на самые различные творческие направле-

⁶² См. об этом: Баранова Т. Переход от средневековой ладовой системы к мажору н минору в музыкальной теории XVI—XVII веков. — В кн:. Из истории зарубежной музыки, вып. 4, М., 1980, с 6—27.

309

ния и как бы разлилась бесчисленными потоками по странам За­падной Европы. В творчестве Палестрины она достигла вершин классики, полностью выявила возможности целеустремленного тематического развития как основы единства композиции. В искус­стве Орландо Лассо она породила словно изнутри самой себя но­вые явления, новый тематизм, новую жанровую широту, новые на­циональные связи. В творчестве ряда мадригалистов, особенно Джезуальдо, она утратила именно строгий стиль, обретя ин­дивидуальную экспрессию и новую стилистику. В венецианской школе строгий стиль тоже перестал быть строгим по многим причинам и прежде всего в связи с широкими и смелыми коло­ристическими исканиями. Все это означало не только нарушение строгого стиля, но, разумеется, перерождение той образности, какая господствовала в полифонических вокальных произведе­ниях a cappella от Окегема до Палестрины. Вместе с тем традиции полифонистов эпохи Возрождения не отошли в прошлое, не иссяк­ли как таковые: в преображенном виде они продолжали свой путь и дальше. Не были забыты и полифонические формы, склады­вавшиеся в XV—XVI веках: от них пошли линии к классической фуге и старинной циклической сонате.

Новые явления и процессы, не получившие своего завершения в рамках эпохи, возникали по преимуществу в области светского музыкального искусства. Ими отмечена пора итальянского Ars nova. К ним относятся зарождение и подъем светских музыкальных жанров — французской chanson, немецкой Lied, итальянского мадригала. С новым ренессансным мировосприятием сопряжены расцвет и широкая популярность музыки, близкой народно-бытовым формам: фроттолы, вилланеллы, вильянсико, песен под лютню и виуэлу, бесчисленных танцев, лютневых пьес, простых образцов театральной музыки. Даже воздействие народной песни на протестантский хорал или значение гуситских песен для чеш­ской музыкальной традиции были в полной мере знамением своей эпохи. Многие из названных жанров и форм светского искусства отнюдь не порывали с полифоническим письмом. Но полифония строгого стиля для них не очень характерна. Что же касается искусства, близкого быту, то оно было по преимуществу гомофон­ным. Само по себе выдвижение инструментальной музыки, хотя сперва и в ограниченных рамках, знаменовало первые победы музыкального начала вне прямой зависимости от слова (косвен­ная зависимость сохранялась), открывало путь к далекому буду­щему. И все это несло с собой новый тематизм, новую образность.