Acoustic / Electric Tour Dates 2006:
Предыдущая Следующая
В
пятом акте наиболее драматичная сцена узнавания Тезея по музыке очень лаконична
и скупа, тогда как апофеоз оперы отличается широтой и пышностью. По настоянию
Медеи Эгей решается отравить Тезея: царь опасается, что Тезею достанется его
престол, а давно отсутствующий сын царя, подлинный наследник, тем самым его
лишится. На праздничном пиру Эгей подает Тезею чашу с отравленным вином. И
когда тот уже подносит ее к устам, царь замечает у Тезея меч своего
сына... В последний момент опасность предотвращена. Тезей открывается
присутствующим, которые и приветствуют его. Вся сила этого эпизода —
424
в
сценическом действии: оно призвано захватить зрителей. Музыка же как бы
отступает на второй план и сводится к кратким, простым речитативным репликам,
всего лишь поддерживая текст. Опера заканчивается торжественно и эффектно. Потерпевшая
поражение Медея обрушивает проклятия на всех и уносится на колеснице,
запряженной драконами, в то время как мрак окутывает Афины, сотрясается земля и
рушится дворец Эгея. Тут появляется Минерва («deus ex machina»), рассеивает тьму и восстанавливает разрушенный
дворец. Празднество продолжается. Картина появления Минервы и заключительный
хор эффектны по музыке и венчают всю композицию в целом.
Люлли
вообще охотно расширяет музыкальные масштабы как в декоративных эпизодах, так и
в прологах, апофеозах, то есть там, где основное драматическое действие
тормозится или замедляется. В других же случаях он как раз избегает широких
музыкальных форм, стремясь к драматической концентрации музыки. Речитатив и
ария у него много легче объединяются в одну сцену, чем в итальянской опере.
Этому способствует и большая интонационная широта речитатива, и большая
декламационность арии. Достигая единства оперной сцены, Люлли все же не создает
цельной и развитой музыкальной характеристики образа, музыкального выражения
эмоции с той силой, какая давалась итальянским оперным композиторам его
времени. Люлли исходит из иного принципа соотношения музыки и текста: его
мелодия идет за текстом, с большой точностью и силой передавая смысл каждой
строки, каждого восклицания, но не давая собственно
музыкально-психологического обобщения. Поэтому музыка Люлли (за исключением
инструментальных фрагментов) очень проигрывает вне театра. Любая итальянская
ария может быть исполнена без слов, переложена для инструмента — и ее эмоциональный
смысл останется вполне понятным. Оперная декламация Люлли без текста без
драматического исполнения вообще немыслима..
Предыдущая Следующая