До тех пор, пока эти представления, устраиваемые по большим праздникам в храмах или на кладбищах, исполнялись только по-латынн, в спектаклях могли участвовать ученики монастырских школ и молодые клирики. Но к XIII веку латынь была заменена местными народными языками — и тогда бродячие музыканты, претендующие на исполнение комических ролей и эпизодов в духовных представлениях, сумели кое-как пробиться в число актеров, а затем уж и завоевать успех своими шутками у зрителей и слушателей. Так было, например, в соборах Страсбурга, Руана, Реймса, Камбрэ. Среди «историй», которые представлялись по праздникам, были рождественские и пасхальные «действа», «Плачи Марии», «История о девах разумных и девах неразумных» и т. п. Почти повсюду на представлениях, в угоду их посетителям, вставлялись те или иные комические эпизоды, связанные с участием злых сил или похождениями и репликами слуг. Здесь и открывался простор для актерских музыкальных способностей жонглеров с их традиционным шутовством. Одновременно «бродячие люди» добились и иных, более важных успехов, по­скольку наиболее предприимчивым среди них уже поручалось устройство спектаклей во владетельных замках Прованса, Бретании, Нормандии и даже при французском, английском, сицилий­ском и арагонском дворах. Руководили они и устройством народ­ных представлений на площадях Флоренции и Венеции, на улицах Парижа. Таким образом необходимые и — надо полагать,

57

недостающие тогда — «кадры» для музыкально-театральных действ духовного и светского содержания отчасти черпались из числа народных искусников.

В особой роли выступали многие из менестрелей, когда они начали сотрудничать с трубадурами, сопровождая своих патронов-рыцарей повсюду, участвуя в исполнении их песен, приобщаясь к новым формам искусства и, возможно, со своей стороны так или иначе воздействуя на их сложение и распространение.

В итоге сама среда «бродячих людей», жонглеров, шпильманов, менестрелей, испытывая со временем значительные превращения, отнюдь не оставалась единой по своему составу. Тому способство­вал и прилив новых сил — грамотных, но утративших устойчивое положение в обществе, то есть по существу деклассированных неудачников из мелкого духовенства, странствующих школяров, беглых монахов. Появившись в рядах бродячих актеров и музыкантов в XI — XII веках во Франции (а затем и в других странах), они получили названия вагантов и голиардов. С ними в слои жонглерства пришли новые жизненные представления и привычки, грамотность, порой даже известная эрудиция. При дальнейшем расслоении этой социальной среды часть жонглеров, шпильманов, менестрелей все больше профессионализировалась и уже склонна была отделять себя от массы «бродячих комедиан­тов», «плясунов и шутов», а затем начала переходить от бродячего образа жизни к оседлости в городах, где слилась с кругом местных