Наконец, день настал, после всяких задержек - лето все- таки. Майк приехал ко мне в институт, и мы стали вдвоем пробовать. По­том поехали в какие-то гости, а на следующий день он пришел с идеей записать песню целиком. Это бьии «Золотые Львы». Она, наверное, хуже всего и удалась, потому что первая, там звук плавает. Майку не очень понравилось, мы пленку отложили, продолжали возиться с пе-

далью «дисторшн», которую взял у маленького Дюши. При записи были как удобства, так и неудобства. Например, на пленке мы не эко­номили, пленка вся была государственная. (Вот когда писали Кинче-ва, там было другое дело, и на одну песню нам даже не хватило.) С другой стороны, студия была разделена на два помещения, и мы не могли друг друга видеть, а могли только слышать, что было неудобно. В результате мы стали писать гитары в большой комнате.

Вообще Майк все так организовывал, что основное время мы на­ходились вдвоем. Он что-то делал, а потом приводил того, кто бьи ему конкретно нужен. Но бывало и по-другому: вот Илья Куликов, напри­мер, с бэкинг вокалом на «Гуру из Бобруйска» просто так зашел. Там где был хор, пел вообще кто угодно, так как мы поняли, что занимать­ся в этой студии многоголосием сложно.

Гребенщиков заходил; сейчас кажется, что как будто случайно, но ему тут же находилось дело. Например, под его влиянием сделана вещь «Сегодня ночью». Майк помогал мне в полный рост. Имея опыт работы звукооператором в Большом Театре Кукол, он сразу расстав­лял микрофоны, цокая настраивал магнитофоны. Вообще, обстанов­ка была самая рабочая, не как сейчас - приходят музыканты в студию, и вокруг них все начинают бегать. Потом во время записи никто не думал, что мы делаем что-то такое этакое. Никто не знал, например, сколько песен войдет в альбом.

Еще у него была твердая идея сделать именно сольник. Если боль­шинство было ориентировано на группы, и слово «ЗООПАРК»уже существовало, он хотел именно сольник, наверное, потому что люби­мый Лу Рид, Дилан и в какой-то степени Болан были соло-артистами. И у него была концепция - в процессе записи он придумывал офор­мление, что и где будет написано, и как все будет выглядеть и звучать. Например, майковской идеей было вступление к «Увертюре». Он сказал, что хочет вставить в начало что-нибудь из классики. С класси­кой у всех дела обстояли не очень. А фонотека была у меня, и у меня возникла мысль о кусочке из «Половецких плясок», где барабаны. Майк послушал и сказал, что это не то, он не хочет барабанов, а хо­чет, чтобы это выглядело, как настройка оркестра перед игрой. А аль­бом был уже весь записан, и это произошло уже на сведении, на ори­гинал это вообще не легло, почему это и пропало на виниле. И я вспомнил про Вагнера, которого режиссеры использовали на своих дурацких учебньгх мини-спектаклях. Мы ее достали, поставили, и Майк сказал: «То, что надо!». И он сам сел за пульт и стал двигать ручку ввода «Валькирий», а я убирал гитары. То, что мы попали в такт - с первого раза - это чистая случайность, и радовались этому как де­ти. Таких оригиналов было два, мой украли в ЛДМе, а майковский ку-