не удосуживались выразить словами. Если выражаться высоким стилем, то, вероятно, в этих песнях было отражено настроение времени.

Я несколько скептически отношусь к нашему проникновению на Запад. Возвращаются музыканты из Лондона или Сан- Фран-циско и рассказывают, как они круто там сыграли, всех на уши поставили. А потом выясняется, что в зале 150 человек. Все- таки, профессиональный уровень музыкантов на Западе повыше будет.

То, что рок за это время распространился не только в столицах - совершенно естественно, потому что везде есть люди, которые слушают, везде могут появиться люди, которые умеют играть, ко­торым есть что сказать, которым интересно что-то делать. Есть «Вопли Видоплясова» на Украине, есть Саша Демин из Владивос­тока, «Водопады» из Верхотурья, «Резиновый дедушка» из-под Челябинска. И в деревне может быть отличная группа.

У меня нет ощущения того, что я уже высказался до конца. И желание и потребность еще есть. Какой-то порох в пороховницах еще остался. Сейчас такое время, что можно петь о чем угодно. И многих это выбило из колеи. Андеграунд сейчас как бы и не ан­деграунд, такая вот немного странная ситуация. В последнее вре­мя песен пишется меньше. Я связываю это с данной ситуацией, с этими переменами, которые вроде происходят, а вреде и не до конца. Смутное время, что и говорить.

Что же касается десятилетия в целом, то все началось с Вели­ких Иллюзий и кончилось Великой Потерей тех самых Иллюзий.

АРТЕМ ТРОИЦКИЙ. 23.03.93.

Первый концерт Майка, который я устраивал... Дело было так. Я о Майке ничего не знал, об альбоме «Все Братья- Сестры» я уз­нал уже постфактум. Услышал я о нем от Гребенщикова, где-то весной 1980 года, уже после Тбилиси. БГ приехал в Москву и при­вез кассету, про которую сказал, что это поет его приятель, кото­рого он, как сам выразился, продюсирует. Там были акустические записи Майка - «Пригородный блюз», «Дрянь» и еще пара вещей. Мне эти записи страшно понравились, и, хотя я был в то время ув­лечен Гребенщиковым, они мне понравились больше, о чем я пря­модушно Борису и сказал, чем, по-моему, его слегка смутил.