«Рок-н-ролл».

«Рокси»   N 3, 1978.

Вы любите рок-н-ролл? - это, конечно, очень неприличный во­прос, и чаще всего его и задавать не приходится. Поэтому вам обязательно нужно было быть на Примате, чтобы послушать, и главное, посмотреть почти что настоящее шоу (это лучше, чем сэйшен), которое давал «Аквариум». А кто еще, кроме него спо­собен на такое?

Выступали они в составе: Боря Гребенщиков (вокал и несколь­ко раз, ни к селу, ни к городу, губная гармошка), Михаил Фай­нштейн (бас), Сева Гаккель (кажется, вовсе не играл, но пел), и были они усилены участием Майка (гитара и иногда вокал) и Же­ни Губермана (весь вечер на барабанах).

Борис и Майк смотрелись вызывающе. Последний был не­сколько бисексуален: общий экстерьер + накрашенные глаза, но в сочетании с Синей Психоделической Робой они же придавали Майку несомненный шарм. А Гребенщиков, наоборот - огромен и силен, и у него были Рваные Джинсы и Желтые Носки, что да­вало повод думать о возвращении незабвенных 67-69 гг. К тому же много белого грима в сочетании с чернотой обведенных глаз.

Сама игра, не обманувшая ожиданий, строилась по образцу ВИГ им. Чака Берри. Как уже было сказано, все любят рок-н-ролл. А на Примате играли «Свит литтл сикстин», и «Би Бон а Лу-ла», и «Гет ит он», и все что хотите, даже медленный блюз «Драйв май кар». Это, кажется, предмет особой любви Майка.

Пели еще про то, что «Аи кэн гет но сатисфэкшн», что было абсолютной неправдой, так как удовлетворение было полным, как у публики, так и у музыкантов. Удивительно, как это могло полу­читься, потому что играли тихо, а это почти равно - плохо. Только виноват в том не «Аквариум», а «аппарат», недоброжелательный и грубый. А лажали круто, что и радовало. Уметь хорошо лажать

- большое искусство, а они умеют. Кроме того, не так интересно
было слушать, как смотреть. «Аквариум» очень вовремя напом­
нил, что быть рокером - означает не просто гнать публике рок-н-
ролл, блюз или телегу. Потому-то шоу Бориса и Майка было до­
стойно всяческих похвал.

Довольно некрасиво писать лишь о них двоих, но, в самом де­ле, создается впечатление, что вся прелесть приматовской сессии