была большая радость - до этого мы впятером ютились в одной комнатушке. А тут получили две красивые просторные комнаты с огромным балконом. К тому же мы переехали в центральный рай­он, где прошли мое детство и юность, где была Танина школа и моя Публичная библиотека.

Мы переезжали под самый Новый год, и все были счастливы безмерно. Квартира была коммунальной и имела немало недо­статков, но тогда она всем нам казалась прекрасной. Нужно ска­зать, что весь период жизни на улице Жуковского был для нас всех самым счастливым. Мы, родители, были еще сравнительно моло­ды (мне было 36, а мужу едва перевалило за сорок), мы были здо­ровы, полны трудового энтузиазма и веры в светлое будущее. Еще совсем не старой была наша бабушка. Уже подросли и были таки­ми хорошими, умными и перспективными наши дети!

На улице Жуковского мы прожили 15 лет - до 1973 года, и Ми­ша очень любил эти квартиру. А новую, на Варшавской, не пол­юбил, хотя она и была отдельная, и у него была своя комната. На Варшавской улице он прожил с нами семь лет, а в 1980-м году пе­реехал к своей жене Наташе на Боровую.

Самым непостижимым поступком Миши, доставившим нам много тревог, волнений и переживаний, был его «побег» из дома, т.е. отъезд без разрешения и предупреждения, чего раньше никог­да не случалось и даже невозможно было такое представить. Это случилось весной 1973 года, когда он учился на 1-м курсе инсти­тута и ему уже исполнилось восемнадцать лет. В институте он учился вполне успешно, никаких отрицательных моментов в его поведении и настроении мы не замечали. Вроде бы все было в норме, как всегда, и вдруг он исчез. Я поняла, что он куда-то уехал буквально в тот же день, увидев опустевшую полку с его вещами. На другое утро в ящике его стола я нашла записку с просьбой не искать его и не беспокоиться. Через день мы получили по почте открытку от него с той же просьбой. И все! Его самого дома не было!