ми в Киев, Москву, Мурманск. При этом особенно большие над­ежды мы почему-то возлагали на Клев, и надежды наши оправда­лись.

В Киеве жила наша молодая и энергичная родственница, кото­рая хорошо знала и очень любила Мишу. Мы позвонили ей по те­лефону и совместно разработали план действий. Мы не сомнева­лись, что к родственникам он заходить не будет, но предполагали, что он кому-нибудь напишет и будет получать письма до востре­бования на главпочтамте. Мы попросили сходить нашу родствен­ницу на почтамт и каким-то образом узнать, приходят ли на имя Миши письма и получает ли он их. Тонечка, так зовут нашу ро­дственницу, сходила на почтамт, рассказала директору о нашем горе и умолила его нам помочь. Работающие на киевском почтам­те люди оказались сердобольными, внимательными. И я поехала в Киев.

Пока я сидела на своем почтамте, Миша прислал домой пись­мо и позвонил по телефону. Он сообщил, что получил наше пись­мо, что он жив-здоров и сможет вернуться домой, если мы согла­симся принять его условия. Условия состояли в том, чтобы не рас­спрашивать его о причинах отъезда и предоставить полную свобо­ду действий. Мы, конечно, безоговорочно согласились, но я про­должала свои дежурства на почтамте, чтобы увидеть его и погово­рить самой. О том, что я в Киеве, он знал из моего письма и из разговора по телефону с отцом.

И вот в один совсем не прекрасный для меня день, я его уви­дела. От волнения я замерла и потеряла дар речи. У меня едва хва­тило сил, чтобы окликнуть его, хотя вообще-то я человек доволь­но стойкий. Миша же повел себя как-то очень отчужденно, ника­кой радости не проявил, будто мы встретились не в Киеве после месячной разлуки и безумных переживаний, а в Ленинграде, рас­ставшись всего лишь утром. Он сказал, что уже обо всем догово­рился по телефону с папой, что уже купил билет в Ленинград и вскоре вернется домой. Прийти к нашей родственнице, лететь со мной на самолете он отказался, денег не взял. После этого он быс­тро ушел. Я буквально остолбенела и молча, в каком- то смятении и полной растерянности, смотрела, как он удаляется. Никакой уверенности, что он вернется, у меня не осталось, и я была в пол­ном отчаянии, ведь мой план состоял в том, чтобы найдя, уже не отпускать от себя и самой провезти его домой. Наша встреча по­лучилась совсем не такой, какой я себе ее представляла.