Да и как его пережить, когда даже на уровне своих текстов Майк бессилен вырваться из времени: он постоянно смотрит на часы. Вот его песни: слепок дня или ночи, портрет ночной депрес­сии или утреннего кайфа, описание гастрольного вояжа или поез-

дки в пригород, рок-н-ролльный отчет о несчастной любви. Даже слово «описание» не годится: просто Ночь, Утро, Лето, Приго­родный Блюз. Песни так и начинаются: «я проснулся днем, оде­тым в кресле», «сегодня ночью где-то около трех часов», «я пос­мотрел на часы: было восемь-ноль-одна», с указания точного вре­мени.

Собственно, песни Майка - это вырванные из времени куски его, живого мяса.

И смерть свою он так бы и спел: «Август, Двадцать Седьмое, я вдруг почувствовал себя крайне странно..».

Когда в начале гласности из андерграунда на свет торжествен­но явились «рокеры всея Руси», Майка нигде не было видно. «Зо­опарк» не попал в ту обойму, которую условились называть «рок в СССР». Возможно, это неточность моего сознания, но Майка не было. Поставить свои песни на устойчивую коммерческую ногу Майк не смог (не захотел). В период разъездов группа так и не по­бывала ТАМ. Невозможно представить себе Майка, преуспеваю­щим в мире шоу-бизнеса. Карьера, как таковая, в любой области, включая музыкальную - это уже не Майк. Выражусь языком по­литической экономии, которую Майк наверняка проходил: «Нали­цо абсолютное противоречие между интимно-частным характе­ром деятельности Майка и внелично-анонимным характером поп-индустрии».

Я знаю, что это такое: это когда приносишь рукопись в изда­тельство, ее пролистывают, о чем-то спрашивают, а тебе хочется провалиться сквозь землю. Почему так? Тут я вспомнил слова их менеджера Севы Грача, сказанные после выхода альбома «Белая полоса»: «На «Мелодии» мы больше не будем записываться - об­становка нерабочая: ни покурить, ни матом ругнуться».

Это к вопросу о соотношении поп-индустрии и ленинградско­го мифа, то есть «нормальной жизни», как сказал другой пред­ставитель питерского андерграунда. Да, я хочу вспоминать то, что я любил.

И интонация, самый приспособленный для хранения времени сосуд, не дает трещин.