И подобно тому как последние труверы уже смыкаются с пред­ставителями профессионального музыкального искусства, владею­щими новой техникой многоголосия, последние миннезингеры дви­жутся в этом же направлении.

ДУХОВНАЯ ЛИРИКА

В XII—XIII веках новые, очень значительные процессы про­исходят в области духовной музыки крупнейших стран Западной Европы. Несмотря на то что новое проявляется здесь многообраз­но, в различных формах, — это движение в принципе направле­но против канонизированных рамок церковного искусства и во многом зависит от примера и образцов светской художествен­ной культуры своего времени. Признаки нового подъема духовной лирики во Франции, Италии, Испании, превращение церковной литургической драмы в мистерию, первые этапы в развитии мно­гоголосия свидетельствуют, что наступившая полоса историчес­ких перемен захватывает в конечном счете и сферу церковности.

Под прямым или косвенным воздействием светского музыкаль­но-поэтического искусства развиваются новые формы духовной музыки и как бы перерабатываются старые. Чаще всего они так или иначе тяготеют к новому роду лирической поэзии — к духовной лирике. Новый расцвет переживают прозы во Франции, секвенции в Италии. В XIII веке появляются короткие рифмованные прозы Адама де сен Виктора, близкие формам светской музыкально-поэ­тической лирики. Из латинской любовной песни «О прекрасная Венера», известной в Вероне, возникает песня пилигримов со сло­вами «О благородный Рим»; музыка остается без изменений. Светское начало решительно вторгается в образность испанской духовной лирики. Все это не случайно совпадает с расцветом ли­рического искусства провансальских трубадуров, затем труверов и немецких миннезингеров их искусство распространяется по

71

всей Европе, и пример его становится поистине могущественным.

Большую роль для стимулирования новых видов духовной ли­рики выполнили в тех условиях еретические движения, столь ха­рактерные, например, для средневековой Италии. Они естественно порождали сильнейшую антигригорианскую оппозицию, хотя от­нюдь не отказывались от духовных форм искусства. Это неизбеж­но вытекало из самого положения вещей: мощные антицерковные течения развивались тогда именно как духовные ереси. Тем не менее под ними скрывался более глубокий общественный смысл. Мы уже ссылались на слова Энгельса, утверждавшего, что в ус­ловиях средневековья все нападки на феодализм, на церковь, «все революционные, социальные и политические учения должны были представлять из себя одновременно и богословские ереси». Создание новых видов духовной лирики, близкой светскому, воз­можно даже народному искусству, на местных языках (а не на латыни) было выражением своего рода протеста против католи­ческой церковности вообще. В Италии его питали именно ереси, в Испании оно было в значительной мере связано с воздействием примера трубадуров. Новые стремления к созданию духовной ли­рики воплотились у итальянцев в так называемой лауде (гимн, «восхваление») и новых образцах секвенций. В Испании же поя­вился новый вид духовной лирики — кантига.