ясный и отчетливый, мир его вещественен, в нем нет никаких сверхсмыслов, никаких переносных значений, символов, аллего­рий, разве что он вдруг поворачивается к тебе такой своей гранью, что ты чувствуешь словно какую-то нереальность, стран­ность этой вполне твоей, до боли знакомой реальности... Эти счас­тливые минуты в майковском роке очень редки, но они есть, и де­ло здесь не в языковых ходах, а в каком-то особом отстранении Майка от всей своей бытовухи, от самого себя...

И это отстранение на что-то намекает, на неокончательность «мира, данного нам в ощущениях»...

Конечно, не только Дилан. Традиция блюзов и рок-н-роллов, акустика «Роллинг Стоунз» периода «Банкета Нищих», Марк Бо-лан и группа «Ти Рекс», урбанистические ритмы Лу Рида - все это источники вдохновения группы «Зоопарк», и генезис Майка надо искать в традиции, внутри которой он честно отслужил.

В те славные для питерского рока дни они шли параллельно: БГ и Майк. Делая шаг вверх, к воздушным замкам «Аквариума», Майк всегда гнал лажу - равно как и БГ, спускаясь в пропущен­ный сквозь его рок-н-ролльные символы хаос, никогда не дотяги­вал до майковской трезвости восприятия. Достаточно сравнить антифеминистические вещи БГ с майковской «Дрянью» - абсо­лютным андерграундным шедевром. То есть все, что надо: горечь, злоба, пощечина и любовь. При этом у него есть целый ряд песен с чудовищным процентом безвкусицы, как у какого-нибудь сим­волиста третьего ряда: какая-то «слепая колдуньям, которая учит летать», какие-то «золотые львы, стоящие на границе между мной и тобой», все это похоже на засахаренное варенье. Настоящая ли­рика Майка была вот где: