дворках Москвы он исполнял майковский «Пригородный блюз» и, на мой взгляд, не в обиду Майку, это было лучшее прочтение этой песни. И он всем кричал: «Вы знаете такого человека - Май­ка?» И человека три с половиной ему ответили: «Да, знаем». На самом деле, тогда круг любителей советского рока был невероят­но элитарным - вширь все это пошло только году в 82-м, благода­ря магнитофонной индустрии. А тогда на концерты ходило очень немного народу, как правило, одни и те же лица.

Вообще, информации никакой не было, однажды я начал го­ворить о Гребенщикове с молодыми ребятами - студентами, свои­ми друзьями, а они спрашивают: «А, это тот, который гомосексу­ализмом в Тбилиси занимался?» Это все, что они знали с подачи Саульского, который, обидевшись на то, что его выкинули из за­ла, начал пускать всякую клеветническую парашу про Б.Г. А лю­ди, кроме этого, вообще больше ничего не знали.

Итак, Гребенщиков очень агитировал нас пригласить Майка. И вот, Володя Литовка договорился о снятии огромного кинокон­цертного зала в Москворечье и выписал туда «Аквариум». Дирек­тор ДК в это время был в отпуске. Через МИФИ Литовка каким-то образом провернул эту аренду, и замдиректора, который где-то там все время тусовался, мы упоили до такого состояния, что он, вероятно, не мог бы отличить «Секс-Пистолз» от Боба Дилана. И поэтому, против всех законов природы, концерт прошел до конца. Очень хорошая была аппаратура - Макаревичевская. Концерт этот был для меня замечателен тем, что в первом отделении, к мо­ему удивлению, публика очень холодно отнеслась к Майку, еще холоднее, чем к Б.Г. На Б.Г., когда он играл на химзаводе, уходи­ла, примерно, треть зала (пытаюсь восстанавливать историческую правду), здесь - ушла едва ли не половина, в том числе люди, ко­торые потом его полюбили. В основном, как я понял, обламывала музыка. Люди привыкли к более или менее сложной музыке типа «Воскресения», и вот эта, намеренно упрощенная музыка «Зоо­парка», она с самого начала людей шокировала. Эта ситуация Майка, несмотря на то, что он выпил пару стаканов вермута, силь­но обломала, да и меня тоже. Но, что-то нужно было делать, как-то выправлять концерт, и я ему сказал: «Ну что, надо гнать всю стрему, чтобы людям понравилось». И покатили - «Дрянь», «При­городный блюз», все те вещи, которые тогда воспринимались про­сто, как сейчас вооруженное восстание. Это, конечно, произвело впечатление даже на пожилых людей. Я помню реакцию моего папы, который тоже присутствовал на концерте, так он потом ска­зал, что Майк - это большой лирический поэт.